Местные вспомогательные органы власти на оккупированной территории Центрального Черноземья в период Великой Отечественной войны

№ 2 от 2013 года

Исследователь проблемы коллаборационизма в странах Европы в годы Второй мировой войны М.И. Семиряга писал, что «никакая армия, действующая в качестве оккупантов какой-либо страны, не может обойтись без сотрудничества с властями и населением этой страны. Без такого сотрудничества оккупационная система не может быть дееспособной или вообще не может нормально функционировать» [49]. Действительно, без привлечения специалистов, знающих особенности местного хозяйства и принципы осуществления властных полномочий, переводчиков и многих других помощников из местного населения было бы невозможно быстро начать использование экономических ресурсов для нужд захватчиков.

В соответствии с инструкцией главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича от 3 апреля 1941 г. на военную администрацию ложилась задача по поддержанию порядка и безопасности на оккупированных территориях. Данная инструкция допускала создание органов местной администрации среднего и низшего звена, городских и районных управлений, местной вспомогательной полиции (службы охраны порядка). Все эти органы обязаны были работать под непосредственным наблюдением военных комендатур. 7 июля 1941 г. командующий тылом группы армий «Центр» генерал Макс фон Шенкендорф подписал административное распоряжение, в котором в качестве первоочередной задачи военных комендантов определялось создание органов местного управления и полиции порядка [34].

Имея в виду истинные цели войны, немецкое руководство с опаской относилось к привлечению в местные органы власти и полиции противников советской власти, являвшихся русскими патриотами. Так, в циркулярном письме командующего тылом 16-й армии от 19 октября 1941 г. отмечалось: «Новое политическое деление русского населения наталкивается в этой стадии окку¬пации на особенные трудности. На политиче¬ских основаниях в новом строительстве не могут быть использованы ни эмигранты и их потомки, ни православная церковь, несмотря на их однозначно антибольшевистские настроения» [30]. Оккупанты стремились привлечь на службу людей, желавших достичь высокого положения, разбогатеть при новой власти, стремившихся отомстить за обиды, нанесенные Советской властью, но не претендовавших на создание русского независимого государства.

Коллаборационисты стали опорой власти захватчиков на местах. В оккупированных районах Центрально-Черноземного региона повсюду был создан вспомогательный аппарат управления из гражданского населения. Созданный вспомогательный аппарат управления полностью зависел от немецких властей. Он помогал оккупантам осуществлять их экономические, политические и карательные цели: выколачивать из сел и городов все, что им было необходимо, пропагандировать фашистские идеи. Оккупанты особо отмечали, что органы местного самоуправления, в которых были заняты коллаборационисты, не являются «носителями русской государственной власти» [50], а играют лишь вспомогательную роль, выполняя задания оккупационных властей. Захватчики установили над ними тотальный контроль.

Районные и городские управления именовались, в зависимости от предпочтений военных комендантов, «магистратурами» и «бургомистерствами», «старостатами», их руководители назывались бургомистрами, головами, районными старостами (названия были различны в противоположность должностным обязанностям). Так, в г. Россоши местная администрация именовалась «магистратурой», во главе которой стоял бургомистр; в г. Острогожске, Богучаре – городской управой, возглавлял также бургомистр; в г. Курске городскую управу возглавлял городской голова; в Воронеже также был назначен бургомистр [31]. В «Наставлении бургомистру» его обязанности были сформулированы следующим образом: выполнять все приказы и распоряжения коменданта, поддерживать общественный порядок, руководить деятельностью полиции, собирать оружие, регистрировать прибывших граждан, задерживать военнослужащих Красной Армии, предотвращать неразрешенные собрания и демонстрации, восстанавливать работу учреждений и предприятий, поддерживать в порядке сельхозорудия и автомашины, следить за затемнением. Им запрещалось самовольно проводить какие-либо меры без разрешения на то немецких властей [50]. Главы местных администраций располагали чиновничьим аппаратом.

Райуправа отвечала за все отрасли хозяйства, здравоохранение и образование. Управляющий получал устные приказы от коменданта и издавал от своего имени приказы и распоряжения, обязательные для исполнения всеми должностными лицами и населением. В состав Райуправы входило несколько отделов: финансовый, сельскохозяйственный, здравоохранения, дорожного строительства, образования. Непосредственное руководство населением района осуществлялось через волостных старшин и старост сельских управ. Волостные старшины контролировали сельских старост на предмет добросовестного исполнения ими распоряжений Райсельхозуправления [47]. В крупных селах было по два-три старосты. Как правило, сельскому старосте была подчинена территория одного бывшего колхоза. При сельских управах имелись, кроме старост, писари и секретари, в некоторых селах – помощники старост [32]. Старосты, в одних случаях, избирались из числа мужчин на сельских сходах (процедуру выборов контролировал представитель комендатуры), в других, – напрямую назначались оккупационными властями. Вот как происходили выборы, например в с. Скородное Губкинского района: «В назначенный июльский день и час 1942 г. перед конторой колхоза «Красное Знамя» собрались около ста человек: женщины, старики, подростки, дети. Многие пришли из любопытства, посмотреть на немецкого коменданта – главного начальника Скороднянского района. Ждать долго не пришлось. Верхом на конях подъехали два немца в офицерской форме и молодая женщина-переводчица… Плотный немец в форме капитана – господин Райман, комендант района. Он оглядел собравшихся людей и сразу перешёл к делу. Русский язык он понимал, но говорил по-немецки через переводчицу.

– Господа колхозники, мы к вам приехали, чтобы избрать старосту и поговорить о вашей работе. Я представляю власть Германии в вашем районе и заявляю, что колхозы распускать не буду. Работать будете сообща, общиной. Вам необходимо избрать старосту, который будет отвечать за порядок и дисциплину передо мной. Староста будет организовывать работы на полях. Ваше желание мы будем учитывать, предлагайте кандидатуры. – Наступила тишина.
– Кто же ещё, только Иосифа Павловича, – громко сказала передовая колхозница Татьяна Петровна, – он был председателем колхоза, пусть теперь будет старостой.
– Я не согласен, – послышался старческий голос. – Он был партизаном, раскулачивал богатых крестьян, а его опять в начальники! Над нами!
Слова старика насторожили коменданта. Но в это время зашумели женщины, осуждая старика. Комендант успокоился.
– Посмотрим, какой он партизан? – и, подумав, добавил, – За плохое поведение мы его накажем. Где есть Седых Иосиф Павлович?
Седых Иосиф Павлович вышел вперед. Райман молча осмотрел его с головы до ног. Потом произнёс.
– Кто за господина Седых, голосуйте!
Все подняли руки единогласно, даже тот старик, который был против. Так Седых Иосиф Павлович стал старостой…
Собрание окончилось. Комендант, его помощник и переводчица, оседлав коней, ускакали в центр села. Крестьяне стали расходиться…» [45].

Выборы старост на сельских сходах было широко распространенным явлением. Так, посредством выборов заняли свои должности старосты ряда сел Воронежской области [52].
В мемуарах командира партизанского отряда, Героя Советского Союза Г.М. Линькова описан другой характерный способ назначения старост: «… Для своего аппарата управления гитлеровцам не всегда удавалось находить подходящих людей, и поступали они очень своеобразно. Старостами деревень или даже бургомистрами волостей назначали первых попавшихся им на глаза колхозников, которых в этом случае заставляли подписывать стандартные обязательства…» [44]. Но такое происходило только на первом этапе оккупации. Позже на руководящие должности назначались люди, за которых ручались как минимум двое представителей оккупационной администрации уже заслуживших доверие. Примечательно, что в этом письменном поручительстве речь шла только о политической благонадежности кандидата, о его моральных и деловых качествах ничего не говорилось. Так, при решении вопроса о назначении некой А.И. Захаровой на должность заведующей Льговской метеостанцией осенью 1942 г. за нее поручились заместитель Городского головы г. Курска А.И. Кепов и служащая А.И. Воскобойникова. Оба поручителя взяли на себя ответственность за верность сведений о том, что Захарова «…ни в коммунистической партии, ни в комсомоле никогда не состояла и в истребительных батальонах против Германской армии не участвовала» [16]. По требованию комендатур и районных управлений старосты писали автобиографии, в которых сообщали сведения о роде своей деятельности, семейном положении, наличии собственности, принадлежности к политическим партиям [25].

Многие сельские и районные старосты были осознанно утверждены оккупантами на свои должности. Захватчики стремились назначать старостами председателей и членов правлений колхозов, оставшихся на оккупированной территории. Эти люди хорошо знали местное население, разбирались в управлении хозяйствами. Отказ часто вел к репрессиям. Поэтому многим и приходилось соглашаться на сотрудничество. Примеры старост назначенных немцами: бывшие председатели колхозов Н.А. Агутин – в с. Рождественское, И.М. Куранов – в с. Репище (села Щигров¬ского района), А.М. Слащев – в с. Степановке Должанского района Курской области. Бригадир колхоза «Новая жизнь» И.И. Руканов стал старостой Косиновского сельсовета Щигровского района [3]. Некоторые из бывших председателей, работая старостами, стали настоящими моральными уродами. Иначе нельзя назвать бывшего председателя колхоза «Трудовик» Должанского района А.М. Слащева, кото¬рый вместе с немцами в декабре 1941 г. участвовал в поджоге хат колхозни¬ков [3]. Заместитель председателя колхоза «Октябрьская революция» Губин, став старостой с. Драгунского Томаровского района, беспробудно пьянство¬вал с немецким комендантом, выдал трех коммунистов. Председатель колхо¬за Бахалдин, желая выслужиться перед немцами, собрал у колхозников 200 коров и направил их в Белгород. Старшиной в Прохоровке являлся бывший приемщик зерна элеватора Пиндюк, а его помощником – бывший председатель колхоза «Новый мир» Дохов. Они выдали немцам всех активистов и их се¬мьи [4].

Старосты должны были являться непосредственными проводниками политики оккупантов в сельской местности. Они определяли, у кого будет отобран скот, птица, хлеб и другие продукты для выполнения поставок. Старосты каждого оккупированного района периодически собирались на собрания, проводившиеся в районных центрах. На собраниях проводилась обработка сельских администраторов немецкими агитаторами, определялись задачи, реализовать которые было необходимо в ближайшее время. Обычно, на подобных собраниях районные власти устраивали старостам «разнос» за невыполнение ранее отданных поручений и приказов [10, 14, 26]. В обязанности старост входило информирование районных властей о появлении партизан. Однако, по мере роста партизанского движения многие старосты вместо принятия мер для борьбы с партизанами стремились как можно быстрее покинуть опасный для них район. Дело доходило до того, что при появлении даже совершенно непроверенных слухов о появлении партизан в соседних селах старосты «первые, скрываясь, бросали свои села». Полевая комендатура 194 особым распоряжением запретила покидать старостам свои села без особого разрешения бургомистра, предписала держать постоянно наготове всадников-посыльных для связи с ближайшей немецкой частью или комендатурой [11].

Многие из старост ока¬зывали помощь Красной Армии, партизанам, рискуя собственной жизнью. Староста Дубовицкого сельсовета Медвенского района П.П. Бордунов сооб¬щал разведывательные сведения нашим войскам. Летом 1942 г. П.П. Бордунова арестовали и бросили в тюремную камеру. Он смог бежать из застенков, но вскоре был снова схвачен. Его жестоко избили полицейские. Окровавленного Бордунова этапировали в Курск, где он погиб. 4 января 1942 г. за связь с партизанами немцы расстреляли старосту с. Гостищево Сажновского района Петра Егоровича Акимова и его брата Ва¬силия [2, 48]. По поручению курского подполья старостой Щетинки (Стрелецкий район) служил коммунист Василий Макарович Мамонтов, оказывавший по¬мощь патриотам. Василий Макарович был расстрелян в карьере у с. Щетинка в феврале 1943 г. [48].

В отличие от старост сельских поселений, ключевые фигуры в администрациях районов и городов всегда осознанно назначались оккупантами. Характерен пример назначения администрации г. Курска, описанный бывшим крупным чиновником Городской Управы А.Г. Кеповым. 5 ноября 1941 года Кепов и ряд других специалистов по различным отраслям хозяйства, не сумевших эвакуироваться, были вызваны в комендатуру. Всем вызванным комендант Штаумпфельд заявил: «Говорить нечего. Или вы будете работать у нас или повесим за саботаж вместе с вашими семьями. Думайте двадцать минут. Это вам не Совдепия» 35. Отказаться никто не решился. Под влиянием фашисткой пропаганды большинство работников управ стали сторонниками захватчиков.

При назначении «нужных» людей оккупанты иногда проводили фиктивные, показные выборы. Так, при назначении старосты Радченского района Воронежской области, для создания видимости легитимности районной власти, фашисты привезли своего кандидата, некоего П.П. Бондарева, в находящееся поблизости от райцентра село Липчанка, собрали сход и провели выборы. Жители Липчанки ничего о Бондареве не знали – им пришлось довольствоваться словами итальянского офицера, представлявшего кандидата. Итальянец, хорошо говоривший по-русски, в ходе выступления объявил – «мы ему доверяем». Никто из жителей села выступить не решился. Бондарев в результате выборов, проведенных лишь в одном из сел района, где его даже не знали, возглавил Радченский район [52].

В период оккупации на руководящих должностях оказалось большое количество управленцев советских учреждений (начальники отделов, руководители предприятий, бухгалтеры). Например, в период оккупации в администрации г. Курска работал Городским головой Иван Алексеевич Смялковский, работавший до оккупации Курска заместителем заведующего облконторой «Союззаготкожсырье». Как отмечено в оперативных документах УНКВД по Курской области от 6 августа 1943 года, «в период оккупации Курска Смялковский исполнял обязанности бургомистра города. Назначение на должность получил благодаря настоянию коменданта г. Курска Вегемана. Характеризуется грубым и крайне замкнутым человеком» [6].

Заместителем Городского головы Курска стал инженер Алексей Григорьевич Кепов. Он руководил восстановлением городской электростанции, водопровода, мельницы № 17 и других объектов. Смялковский и Кепов большое внимание уделяли идеологической обработке населения. Они восхваляли фашистский «новый порядок», активно пропагандировали идею неизбежной победы Германии. Весной 1943 г. в Курске органами НКВД была разоблачена группа резидентов, подготовленных для деятельности в тылу советских войск. Среди них оказался и заместитель Городского головы А.Г. Кепов. Отметим, что в период оккупации Техническому отделу под руководством Кепова удалось частично восстановить городскую электростанцию и водопровод, в которых нуждались жители города. По некоторым сведениям, как заместитель Городского головы, Кепов приложил усилия для обеспечения населения Курска хлебом из расчета 300 грамм – работающим, 200 – иждивенцам.

Отдел здравоохранения Курской Городской управы возглавлял Н.М. Кононов, ранее работавший в эпидемиологическом управлении города, осужденный в довоенное время и находившийся в административной ссылке. Кононов, по указанию коменданта Марселя, организовал в Курске дома терпимости для немецких офицеров [27]. Отдел здравоохранения руководил работой трех курских больниц. Санитарно-бактериологический институт возглавил доктор Воробьев. Главой школьного отдела стал преподаватель физики Курского педагогического института И.Ф. Матушкин [8].

Часто в состав оккупационной администрации входили люди, работавшие до войны в одной организации, на одном предприятии. В Фатеже городским головой был бывший преподаватель педучилища Ерохин; Промышленный отдел Городской Управы Фатежа возглавлял завуч школы Пономарчук. Начальником полиции служил учитель музыки средней школы Амелин, водяной мельницей в с. Меленино (недалеко от г. Фатеж) заведовал преподаватель педучилища Протасов (был настроен крайне антисоветски), инспектор РОНО Познахарева выдавала немцам коммунистов и советских активистов. В Белгороде группа предателей подобралась из работников консервного завода треста «Главплодовощ». Городским головой стал начальник цеха Генрих Христианович Пфецер, его помощником И.И. Рожков – коммерческий директор завода. Директором электростанции работал Розенталь – бывший инженер завода, старшим нарядчиком Управы – экспедитор Попов. Членом Городской Управы стал заведующий отделом сбыта Четвериков [7]. В Обояни Городская Управа имела в основном в своем составе руководящих работников Райзо (Топорков, Овсянников, Конев) 9. Почему же бывшие коллеги по работе так часто оказывались на службе у немцев? Чтобы сделать карьеру, они перешли при новой власти на сторону врагов, поддерживая друг друга.

Далеко не всех сотрудников оккупационных органов власти можно включать в число коллаборационистов. Так, вряд ли мы имеем основания назвать предателями сторожей, уборщиц, кучеров, шоферов и другой обслуживающий персонал (если, конечно, их деятельность не выходила за рамки прямых должностных обязанностей). Не все переводчики, секретари, делопроизводители, кассиры и т.п. были предателями. Между тем, в соответствии со штатным расписанием, например, Курской Городской Управы из 136 человек личного состава 13 необходимо отнести к обслуживающему персоналу (уборщицы, сторожа, швейцар, кучер, шофер), около 40 человек являлись служащими низкого ранга [23]. Даже в период войны, когда от немецких агентов, оставшихся на освобожденной территории, исходила огромная угроза, советские спецслужбы не считали изменниками Родины мелких служащих оккупационных организаций и предприятий. Так, в соответствии с Указаниями НКВД СССР № 64 «О задачах и постановке оперативно-чекистской работы на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов территории СССР» от 18 февраля 1942 г. органам НКВД предписывалось устанавливать и брать на учет 13 различных категорий граждан, проживавших на оккупированной территории и так или иначе связанных с оккупантами. В этом же документе указывалось на то, что «мелких служащих созданных немцами учреждений и организаций (истопников, уборщиц, сторожей, рядовых канцелярских служащих) арестовывать лишь при наличии материалов о предательской работе с их стороны при немцах» [46]. Отметим, что в целом ряде случаев большим влиянием в оккупированных населенных пунктах обладали люди, занимавшие, на первый взгляд, второстепенные должности: волостных писарей, переводчиков и т.п. Так, некто Лихачев, служивший переводчиком при коменданте Льгова, пользовался большим влиянием. Мнение Лихачева учитывалось даже полицией города при решении различных вопросов [12]. Нестабильная обстановка военного времени привела к тому, что сложилась ситуация при которой «очень большое значение имеет волостной писарь, который частенько через голову старшины вершит свои дела в волости» [40].

Города, являвшиеся центрами областей (Орел, Курск), в период оккупации были объявлены населенными пунктами «внерайонного» подчинения. Их жизнедеятельность обеспечивалась обособленной администрацией. Даже в Воронеже, несмотря на отсутствие населения (очевидно, – на перспективу), был назначен бургомистр – некто Михайлов [28].
В качестве примера подробно рассмотрим систему местных органов власти, действовавших в период оккупации г. Курска (она являлась типичной для большинства оккупированных городов Центрального Черноземья).

В Курске действовала гражданская комендатура (ул. Ленина, 30), подчинявшаяся военной комендатуре. Гражданским комендантом был назначен Р.Е. Вегеман. В функции гражданской комендатуры входили: учет материальных ценностей, изъятие их для нужд немецкой армии, учет квартир и размещение военнослужащих по квартирам, регистрация населения, выдача документов, пропаганда [5]. Вегеман до войны работал преподавателем немецкого языка в Курском педагогическом институте [33]. Сразу после оккупации Курска он стал ближайшим помощником военного коменданта города. Зная обстановку в городе и людей, гражданский комендант оказывал большое влияние на жизнь курян. Вегман был вторым по влиянию (уступал только военному коменданту) лицом в городе [37]. В Белгороде, помимо военной комендатуры (комендант – Бабингер), также была создана гражданская комендатура, которую возглавил Константин Штарк.

В первые дни оккупации Курска (в период с 5 по 11 ноября 1941 г.) была создана Городская Управа, которую возглавил Городской голова И.А. Смялковский. Управа занималась организацией хозяйственной жизни города. Все свои действия Горуправа должна была согласовывать с комендантом или с его специальным представителем.

В Городскую Управу входил ряд отделов:

• промышленный отдел (возглавлял А.В. Томилло);
• жилищный отдел (возглавлял Э.А. Духновский);
• школьный отдел (возглавлял И.Ф. Матушкин);
• отдел здравоохранения (возглавлял Федотов, а позднее – Н.М. Кононов);
• финансовый отдел (возглавлял В.В. Никольский);
• торгово-заготовительный отдел (возглавлял А.Н. Тимошкин);
• общий отдел (возглавлял А.А Ковалевский);
• отдел просвещения (возглавлял А.Г. Морозов);
• административно-хозяйственный (технический) отдел (возглавлял А.Г. Кепов);
• отдел службы порядка (возглавлял Д.М. Михайловский, позднее – П.Н. Рябчевский);
• сельскохозяйственный отдел (возглавлял Г.А. Никольский) [6, 18, 36].

Каждый из отделов выполнял предписанные ему функции. Например, торгово-продовольственный отдел ведал вопросами регулирования всей торговли в городе, определял контингент лиц, которые могли быть допущены к торговой деятельности, выдавал им разрешения на право торговли, следил за порядком на базарах, рынках, устанавливал предельные цены на товары и следил за их соблюдением. Финансовый отдел осуществлял начисление и взимание установленных налогов и сборов, следил за тем, чтобы от налогообложения не ускользали лица, занимавшиеся торговлей без оформления соответствующих документов [20].

В период своей деятельности Городская Управа Курска неоднократно подвергалась различным реорганизациям. В газете «Курские известия», издававшейся с ноября 1942 г., в статье «Перестройка работы Городской Управы» отмечалось, что «в связи с новыми заданиями, поставленными перед Городской Управой, и на основании указаний комендатуры в письме от 3 ноября 1942 года проведена реорганизация Городской Управы». Вместо 10 существовавших отделов образованы следующие части, руководимые членами Управы: финансовая, техническая, хозяйственная, культурно-бытовая, служба порядка, общая канцелярия Управы. Организованные части подразделялись на отделы (финансовая – 5 отделов; техническая – 3 отдела; культурно-бытовая – 5 отделов и др.) и предприятия, подчиненные членам Городской Управы (начальники отделов и предприятий назначались Городской Управой) [43].
Непродолжительное время (ноябрь 1941 года – начало января 1942 года) в составе Городской Управы существовал еще один отдел – «Биржа Труда» (возглавил Марусич). «Биржа» была ликвидирована в связи с организацией Отдела труда Курска под руководством немецкого офицера – обер-лейтенанта Кеттенбаха (в документах Отдел часто именуется «Биржей труда») [38].

В Курске действовали различные конторы: Гужтранспортная, контора Снабжения, контора Курьерской службы и другие. Сфера их деятельности соответствовала названиям. Судя по документам, некоторые конторы являлись хозрасчетными организациями, заключавшими договоры с Городской Управой и выполнявшими ее заказы [17].

В распоряжении № 223 Городской Управы от 14 ноября 1942 г. говорится об образовании самостоятельной Продовольственной конторы, которая была выделена из Торгово-Продовольственного отдела. Эта контора должна была подчиняться только Городскому голове Смялковскому [19]. Этот шаг был связан с остротой и особой важностью продовольственного вопроса для Курска.

Действовали также конторы, находившиеся непосредственно в составе отделов Городской Управы, например, районные жилищные конторы (всего их было шесть), подчинявшиеся жилищному отделу [21].

В подчинении Городской Управы находился также ряд учреждений и предприятий. Ей принадлежали столовые, пищекомбинат, базары, магазины и т.д.

В начальный период оккупации (к концу 1941г.) Курск делился на четыре района: Московский, Херсонский, Стрелецкий, Ямской. Позднее был образован пятый район – Казацкий, который включал в себя Казацкую слободу, выделенную из Херсонского района.

Каждый из районов, в свою очередь, делился на участки, во главе которых находились старосты. Такое административное деление существовало летом 1942 г. [22].

Судебная власть в Курске сосредоточилась в руках Городского головы Смялковского. С конца марта 1942 года он лично выносил приговоры, а Городской следственный суд только вел следствие и готовил материалы для приговоров, то есть судом фактически не был. В мае 1942 года оккупационные власти утвердили «Положение о наказаниях», которое должно было играть роль временного уголовного кодекса. В этом документе за уклонение от трудовой повинности предусматривалась отправка в лагерь принудительных работ на срок до 6 месяцев, побег из этого лагеря карался сметной казнью. За спекуляцию налагался штраф до 50 000 рублей и лишение свободы до 10 лет, за повторное подобное правонарушение была предусмотрена смертная казнь [24].

Подобная система гражданского управления и судопроизводства существовала в Белгороде, Орле, Льгове, Фатеже, Обояни, Рыльске, Острогожске и других городах [42]. В Рыльске насчитывалось около 30 городских старост [15].

Первым бургомистром Орла был А.А. Шалимов. В марте 1942 года он был арестован гестапо и расстрелян «за связь с партизанами». Городскую управу Орла возглавлял бывший завхоз орловской областной конторы Сельхозснаба А.Н. Старов, его заместителем был Алафузов [29, 41]. Горуправу Шебекино (современная Белгородская область) первое время возглавлял А.З. Кравцов, расстрелянный фашистами за связь с партизанами. Новым городским головой был назначен М.Д. Авдеев, активно сотрудничавший с гестапо [47]. Городским головой Малоархенгельска (современная Орловская область) являлся Н.В. Колганов [39].

Численность населения оккупированных городов слабо влияла на количество служащих органов местного самоуправления. Так, в штате городской управы Острогожска (до войны проживало менее 12 тысяч человек) насчитывалось 122 человека, в то время как, например, в городской управе Курска (до войны население превышало 140 тысяч человек) было 136 служащих. В составе управы Острогожска имелись следующие подразделения: общий отдел, отдел торговли, отдел просвещения, финансовый отдел, отдел благоустройства, отдел труда, нотариальная контора, городская полиция, санитарная служба. Бургомистром Острогожска служил некто Муратов, имевший претензии к советской власти (до войны он был осужден и исключен из ВКП(б)). В октябре 1942 г. Муратов был смещен со своего поста немцами и арестован. Управу возглавил начальник торгового отдела Махонин (до войны работал инспектором госбанка). Заместителем бургомистра служил бывший инспектор страховой кассы Савенко. Полицией Острогожска руководил учитель средней школы Соколов (в годы Гражданской войны воевал на стороне белых). Заместителем Соколова был назначен бывший школьный учитель Смирницкий. Судебные функции были сосредоточены в руках бургомистра. Он имел право устанавливать наказание для провинившихся местных жителей, немцы бургомистру были неподсудны [51].

Работа представителей местной администрации оккупированных городов и районов Центрального Черноземья редко полностью устраивала оккупантов. Немецкие спецслужбы отмечали широкую распространенность взяточничества, наличие в среде чиновников советских агентов, некомпетентность сотрудников. Для борьбы с коррупцией весной 1942 года были созданы инспекции по гражданскому управлению. Предполагалось, что «они должны содействовать выполнению важных и ответственных задач для возвращения русского народа к нормальной человеческой жизни и для создания организационно-административных предпосылок и условий, закрепляющих это возвращение». При этом к задачам отдела инспекции относились следующие: всеобщий надзор и организация районных, городских и волостных управлений; контроль по финансовому и налоговому делу, по бюджету, кассовому делу и счетоводству района, городов и волостей; содействие при организации гражданского продовольственного, транспортного и курьерского дела, а также связи, надзор и содействие в области школьного дела и точно установленных культурных задач, здравоохранение и землеустройство, организация охраны на местах, надзор за ценами содействие подъему торговли и сельского хозяйства [40].

Вероятно, одним из проявлений работы инспекции по гражданскому управлению стала оптимизация структуры городской и районной местной администрации. Например, до мая 1942 г. в Льгове действовала Городская управа (городской голова – С.И. Праведников), она напрямую подчинялась местной комендатуре. Районом руководила Районная управа (бургомистр – А.М. Алябьев). Свое «бургомистерство» существовало даже на железнодорожной станции Льгов III (возглавлял Р.Г. Шульц). В мае 1942 г. городская управа Льгова и бургомистерства на станциях были упразднены (сотрудникам этих органов власти были подобраны новые должности). Власть над всей территорией Льговского района была передана Районной управе во главе с А.М. Алябьевым [13]. В крупных городах, отнесенных к населенным пунктам «внерайонного подчинения», обособленные городские органы местного самоуправления были сохранены.

Изменения в системе управления затронули работу гражданских комендантов. Так, например, до лета 1942 г. эти должности в Курске и Белгороде занимали «фольксдойче» («природный немец»), которые проживали в этих городах до войны и, благодаря своим знаниям местной специфики, являлись важнейшей опорой для оккупантов. В конце весны – начале лета 1942 г. гражданская комендатура фактически слилась с военной. Гражданский комендант, потеряв часть полномочий, являлся представителем военного коменданта по связям с местной администрацией. Часть полномочий гражданской комендатуры была передана органам местного самоуправления. В мае 1942 г. покинул Белгород гражданский комендант Константин Штарк. Преемником Штарка стал немецкий офицер Фихте. Он перенес резиденцию в немецкую военную комендатуру. До июля 1942 г. в должности гражданского коменданта Курска пробыл Ромуальд Евгеньевич Вегеман. Он был отстранен от работы. В июле 1942 года гражданским комендантом Курска был назначен немецкий офицер – лейтенант Ранн 1, 5. Очевидно, причиной устранения Вегемана, помимо проведения изменений в системе управления, стала компания по борьбе с коррупцией. По воспоминаниям Кепова бывший гражданский комендант в июле 1942 года был уличен немецкими властями в каких-то тайных делах, снят с должности, вывезен в город Гомель и расстрелян в августе 1942 года [37].

Оккупантам удалось создать на территории Центрального Черноземья органы управления, помогавшие эксплуатировать местную экономику и подавлять сопротивление населения. Однако, профашистская местная администрация не получила широкой поддержки населения.

В числе коллаборационистов были представители, практически, всех слоев советского общества. Среди пособников оккупантов были и люди образованные, занявшие руководящие должности при фашистском режиме. Они, в своем большинстве, не были сторонниками идей фашизма. Ими двигали страх за собственную жизнь, за жизнь близких и надежда на обеспеченное существование после победы Германии, которая на начальном этапе войны казалась им почти решенным делом.

Список литературы

1. Архив управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Курской области (Архив УФСБ РФ по КО). Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 74. Л. 50 (об.).
2. Архив УФСБ РФ КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 132. Л. 92, 126 (об.).
3. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 132. Л. 117, 119.
4. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 136. Л. 41.
5. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 136. Л. 74.
6. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 136. Л. 74 (об.).
7. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 136. Л. 47, 80 (об.).
8. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 139. Л. 1, 2.
9. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 140. Л. 1 (об.).
10. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 236. Т. 2. Л. 114.
11. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 236. Т. 2. Л. 115.
12. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 237. Т. 1. Л. 32.
13. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 237. Т. 1. Л. 247; Т. 2. Л. 760, 763.
14. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 241. Т. 3. Л. 46.
15. Архив УФСБ РФ по КО. Ф. 4-го отдела УНКВД. Д. 241. Т. 3. Л. 30, 46.
16. Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. Р-3483. Оп. 1. Д. 3. Л. 137-139.
17. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 1. Л. 49, 50.
18. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 1. Л. 58.
19. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 1. Л. 59.
20. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 2. Л. 20.
21. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 4. Л. 7, 63, 82.
22. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 4. Л. 16.
23. ГАКО. Ф. Р-3487. Оп. 1. Д. 144. Л. 28 – 29 (об).
24. ГАКО. Ф. Р–3487. Оп. 1. Д. 113. Л. 24 – 25, 29.
25. ГАКО. Ф. Р-3579. Оп. 1. Д. 49. Л. 43.
26. ГАКО. Ф. Р-3579. Оп. 1. Д. 49. Л. 123-125.
27. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 43. Д. 1132. Л. 19.
28. Аббасов А.М. Воронежский фронт: хроника побед Текст / А.М. Аб-басов; изд. третье, доп. и испр. – Воронеж: Изд-во им. Е.А. Болховитинова, 2010. – С. 70.
29. Алоян А. Под фашистской пятой Текст / А. Алоян // Просторы Рос-сии: орловская областная деловая еженедельная газета. 14 августа 2006.
30. Война Германии против Советского Союза. Документальная экспози-ция Текст: Каталог / Под редакцией Реингарда Рюрупа; Немецкий оригинальный вариант каталога опубликован в 1991 г. – Берлин: Argon-Verlag GmbH, 1992. – С. 83.
31. Выстояли и победили! Орловская область в годы Великой Отечест-венной войны. 1941–1945 гг. [Текст]: Сборник документов и материалов / Т.Н. Старых (ответственная за выпуск). – Орел: Орловская правда, 2005. – С. 104-106.
32. Гришков И.Г. Курская область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Текст / И.Г. Гришков; 2-е изд., дополненное. – Курск: Учитель, 1999. – С. 38.
33. Гришков И.Г. Указ. соч. – С. 39.
34. Жуков Д.А. Русская полиция Текст / Д.А. Жуков, И.И. Ковтун; Враги и союзники. – М.: Вече, 2010. – С. 29-30.
35. Кепов А.Г. Курск в период оккупации 1941 – 1943 г. Текст / А.Г. Ке-пов // Курские мемуары: Научный исторический журнал. № 2. Курское областное научное краеведческое общество. – Курск, 2002. – С. 28.
36. Кепов А.Г. Указ. соч. – С. 25-26.
37. Кепов А.Г. Указ. соч. – С. 27, 28
38. Кепов А.Г. Указ. соч. – С. 37.
39. Книга памяти. Российская Федерация. Орловская область. Текст: печатается по решению Администрации Орловской обласит Т. 12 / редкол.: Е.С. Строев [и др.]. – Орел: Орелиздат, 2005. – С. 43.
40. Цит. по: Ковалев, Б.Н. Коллаборационизм в России в 1941-1945 гг.: типы и формы Текст / Б.Н. Ковалев; Новгородский государственный универси-тет, Новгородский межрегиональный институт общественных наук. – Великий Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2009. – С. 139-140.
41. Ковалев Б.Н. Указ. соч. – С. 142.
42. Подробнее об Орловской городской управе см.: Ковалев, Б.Н. Указ. соч. – С. 138-139.
43. Курские известия Текст: газета для населения освобожденных облас-тей. 1943. 10 января.
44. Линьков Г. Война в тылу врага Текст / Г. Линьков. – М., 1956. – С. 97, 98.
45. Месяцы оккупации Текст // Вклад наших земляков в Великую Побе-ду советского народа в Великой Отечественной войне (по материалам книги «Из истории села Скородное», авторы: Адонин Н.З. и др. – Белгород, 2003) // Победа – 60 [Электронный ресурс]: автор сайта В.В. Лысых / – Электрон. дан. – Белгород, 2005. – Режим доступа: свободный. URL: http://www.skorodnoe60.narod.ru/index04.html – Загл. с экрана (дата обращения: 25.11.2011).
46. Органы государственной безопасности в Великой Отечественной Вой-не. Текст: Сборник документов. Т. 3. Кн. 1. Крушение блицкрига (1 января – 30 июня 1942) / Председатель ред. коллегии Н.П. Патрушев, руководитель группы авторов-составителей В.П. Ямпольский; Федеральная служба безопасности Рос-сийской Федерации. – М.: «Издательство “Русь“». – 2003. – С. 130-131.
47. Поздняков Э.Н. Шебекино в период оккупации (новые сведения) Текст / Э.Н. Поздняков // Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Сборник материалов научно-практической конференции. – Белгород: изд-во БелГУ, 2000. – С. 98, 99
48. Противостояние: Сборник очерков. Текст / Составитель – С.П. Пя-товский; Рассказы о курских чекистах. – Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 1991. – С. 153.
49. Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны [Текст] / М.И. Семиряга; Академия военных наук. Федеральная программа книгоиздания России. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – С. 5.
50. Семиряга М.И. Указ. соч. – С. 237.
51. Филоненко С.И., Филоненко Н.В. Крах фашистского «нового порядка» на Верхнем Дону (июль 1942 – февраль 1943) Текст / С.И. Филоненко, Н.В. Фи-лоненко;. 2-е изд. – Воронеж: ВГАУ, 2004. – С. 13-14.
52. Филоненко С.И., Филоненко Н.В. Указ. соч. – С. 18.