Состояние здравоохранения на территории Курской области в период оккупации в 1941-1943 гг.

№ 2 от 2017 года

Человеконенавистническую сущность фашистские руководители вкладывали в систему мер здравоохранения для населения оккупированных территорий. Подменялось само понятие «здравоохранение». В одном из немецких документов говорится в отношении России: «Средствами пропаганды, особенно через прессу, радио, кино, листовки, краткие брошюры, доклады и т.п., мы должны постоянно внушать населению мысль, что вредно иметь много детей. Нужно показывать, каких больших средств стоит воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства. Нужно говорить о большой опасности для здоровья женщины, которой она подвергается, рожая детей, и т.п. Наряду с этим должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств… Следует пропагандировать также добровольную стерилизацию, не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучение матерей уходу за грудными детьми и профилактические меры против детских болезней. Следует сократить до минимума подготовку детских врачей по этим специальностям, не оказывать никакой поддержки детским садам и другим подобным учреждениям…» [8, с. 38].

Накануне Великой Отечественной войны в Курской области действовала довольно разветвленная система здравоохранения. В 65 их 66 районов области имелись больницы, в большинстве районов имелось несколько больниц, в двух районах (Чернянском и Шебекинском) число стационаров доходило до пяти. В больницах области предусматривалась возможность одновременного размещения более 5000 пациентов, нуждающихся в стационарном лечении. Крупные больницы имелись в Курске и Белгороде, Новом Осколе. Во всех районах области имелись по несколько амбулаторий, фельдшерских, фельдшерско-акушерских пунктов. В крупных колхозах области имелись даже собственные (колхозные) роддома [4, л. 1-71].

В период оккупации система оказания медицинской помощи населению была практически полностью уничтожена. Охране здоровья населения внимания не уделялось. Ситуация обострялась в связи с тем, что через оккупированную территорию прошли воинские части, сформированные из населения почти всей Европы, прошли многочисленные группы беженцев – жителей западных регионов СССР. Это способствовало распространению среди местного населения, лишенного доступа к медицинским специалистам и элементарным санитарно-гигиеническим средствам (в том числе мылу), различных эпидемических заболеваний. Опасность, в первую очередь, представлял сыпной тиф, заболеваемость которым среди населения Курска и других населенных пунктов области приобрела характер эпидемии. За период оккупации заболеваемость сыпным тифом на захваченной территории РСФСР выросла в 26 раз, а на территории Белоруссии – в 44 раза по сравнению с довоенным временем. Нередки были случаи заболевания брюшным тифом. Вшивость среди сельского населения стала массовым явлением [12, с. 156]. Лекарства для лечения больных ни оккупационными властями, ни армейским командованием не выделялись. Командиры воинских частей заботились лишь о недопущении распространения эпидемических заболеваний среди солдат немецкой и союзных армий. Для этих целей оккупанты ограничивались лишь карантинными мероприятиями. В специально созданных лагерях военнопленных содержались пленные солдаты Красной Армии, больные сыпным тифом или зашивленные (эти люди фактически использовались немецким командированием в качестве биологического оружия при отступлении – перед сдачей населенных пунктов заключенных отпускали). Никаких санитарных или медицинских мероприятий в отношении заболевших тифом представителей местного населения оккупационные власти не предпринимали. Абсолютное большинство больных сыпным тифом жителей не были госпитализированы и оставались дома. Немецкие солдаты и представители властей лишь воздерживались от входа в дом, в котором находились больные. Отсутствие лечения, антисанитария, голод приводили к высокой смертности среди заболевших. Так, за период оккупации Курска инфекционными заболеваниями переболели 44,2 тысячи человек, от сыпного тифа и других инфекционных заболеваний погибло свыше 11 тысяч жителей Курска (или 25% от общего числа заболевших) [9].

Лечением немецких солдат и офицеров занимались гарнизонные врачи-немцы, которым не было дела до здоровья местных жителей. Гарнизонный врач немецкого гарнизона Курска Керн, напротив, был в числе тех, кто санкционировал умерщвление пациентов областной Сапоговской психиатрической больницы [11, с. 37, 98-99]. Лечебные учреждения гражданского назначения, действовавшие на оккупированной территории, обслуживали, в основном, тех, кто работал на захватчиков. В Курске действовали две больницы (на ул. Садовой и на ул. Юрьевской (Урицкого)), услуги которых были платными. Питание в них было скудным – больные после оплаты лечения могли рассчитывать лишь на 200 граммов хлеба в день. Постельное белье и медицинское оборудование в больницах отсутствовали. В Курске действовала одна поликлиника – на ул. Дзержинского, которая занималась обслуживанием населения города и его окрестностей. Таким образом, для амбулаторного обслуживания более сотни тысяч человек была выделена только одна поликлиника [5, л. 30]. Других лечебных учреждений в городе не было. Высококвалифицированные и известные в городе врачи – евреи Гильман, Шейндельс со своими семьями были расстреляны в январе 1942 года [10, с. 31, 39].

Здание медицинского института в г. Курск, больницы, имевшиеся на территории области, использовались в качестве госпиталей для раненых немецких солдат. В сельской местности система медицинской помощи населению отсутствовала вообще. В районных центрах больницы были закрыты, в ряде случаев их здания были разобраны [5, л. 30].

В Курске в составе Городской Управы работал отдел Здравоохранения, который возглавлял врач Н.М. Кононов. В ведении отдела находились две больницы, поликлиника. Отделу Здравоохранения подчинялось Управление аптечным делом, которое являлось базой для заготовки аптечных товаров и снабжения ими лечебных учреждений, медпунктов и аптек в Курске и его окрестностях. В состав Управления входили все аптеки Курского района, магазин сангигиены и центральный аптечный склад [3, л. 5].

Одной из важных задач отдела Здравоохранения Городской Управы Курска была организация домов терпимости для немецких офицеров. При этом начальник отдела Кононов руководствовался так называемым «Предписанием для упорядочения проституции в Курске», подписанным военным комендантом генерал-майором Марселлем [6, л. 19]. Это предписание было издано 19 сентября 1942 года и должно было упорядочить проституцию в Курске. Согласно этому распоряжению, проституцией могли заниматься только женщины, включенные в специальный список проституток и регулярно проходившие осмотр у врача. После занесения в список проститутки получали в Отделе Службы Порядка контрольную карточку. Проститутки должны были заниматься своим промыслом только в собственной квартире, которая особо регистрировалась в жилищной конторе и в Отделе Службы Порядка. У двери квартиры должна была висеть соответствующая вывеска. Половые отношения без использования презервативов запрещались. Женщины, заражавшие немцев венерическими болезнями, карались смертной казнью в том случае, если они знали о своем заболевании или предполагали его наличие. Принудительными работами наказывались незарегистрированные проститутки и проститутки, не выполнившие всех условий «Предписания» [13, с. 324-327]. В Курске бордели были организованы при немецком ресторане по ул. Ленина, 24, в бывшей гостинице в доме № 5 по ул. Колхозная, на ул. Горького, 19 и других местах [10, с. 42].

Женщины становились проститутками в силу различных причин: одни из-за крайней нужды и голода, другие считали эту «профессию» вполне приемлемой, третьих заставляли работать в домах терпимости с помощью угроз.

Немцы заражали женщин венерическими болезнями, женщины – других немецких солдат и офицеров. Оккупанты провели расстрелы больных женщин-проституток. Их заключали в тюрьму под предлогом принудительного лечения, где казнили. В городской тюрьме Курска было уничтожено около трехсот женщин, зараженных немцами венерическими болезнями [10, с. 43]. Возможно, о расстреле этих женщин говорится в одном из актов Курской областной комиссии о зверствах немецко-фашистских оккупантов: «5 октября 1942 года во дворе тюрьмы на глазах заключенных была расстреляна комсомолка Орлова Галя со своим девятимесячным ребенком, в тот же день было расстреляно еще 5 женщин, фамилии которых установить не удалось, так как трупы были сильно изуродованы» [1, л. 1].

В результате оккупационной политики в сфере здравоохранения в Курске и области распространились эпидемии тяжелых заболеваний, осложненных истощением людей от голода. Выросла смертность среди местного населения. Список погибших велик. Ю.А.Бугров в своей статье «Оккупация» называет примеры таких смертей [7, с. 99]:

• Клодт Константин Карлович (из знаменитой семьи русских художников) умер 30 января 1942 года;
• Бородаевская Мария Ивановна (родственница поэта В.В.Бородаевского) умерла 10 апреля 1942 года;
• Щуровская Мария Вильгельмовна (родственница известного композитора) умерла 5 мая 1942 года;
• Коротаевский Поликарп Иванович (протоирей) умер 2 июня 1942 года;
• Сенаторский Виктор Петрович (один из старейших курских учителей) умер 29 октября 1942 года.

В Государственном архиве Курской области содержатся разрешения на похороны умерших в г. Курске за период с ноября 1941 по февраль 1943 года с указанием даты захоронения, фамилии, имени, отчества, возраста умерших, во многих случаях указано кладбище. В указанных документах содержится информация о людях, умерших в результате заболеваний, недоедания, бомбежек, других причин, как правило, не связанных с прямыми репрессиями оккупационных властей. За период 1942 г. – 1943 г. сведений о захоронении на Еврейском кладбище нет, что подтверждает отсутствие еврейского населения в городе. На основании изучения сохранившихся документов можно сделать вывод о том, что наиболее высокой была смертность среди пожилых людей старше 60 лет и детей в возрасте до 5 лет [2]. Особенно часто умирали малолетние дети, оставшиеся без попечения родителей и содержавшиеся в приютах, в лучшем случае они питались остатками пищи из столовых немецких воинских подразделений, квартировавших в Курске. Данные факты являются красноречивым подтверждением воплощения в жизнь человеконенавистнической идеологии фашистов.

Смертность населения г. Курск в период оккупации города войсками фашистской Германии и ее союзников достигла максимума летом 1942 года, что, на наш взгляд, связано с рядом объективных причин: к этому времени был израсходован запас продуктов питания, в то же время урожай нового года еще не был собран. В этот период произошел всплеск смертей в возрастных категориях до 5 лет и старше 40 лет. В последующий период оккупации смертность снизилась, что, на наш взгляд, объясняется значительным сокращением числа жителей с ослабленным здоровьем, детей и созреванием нового урожая.

На основании достаточно обширных сведений о захоронениях, содержащихся в Государственном архиве Курской области [2], представилась возможность построить графики, отражающие динамику смертности населения Курска как в целом, так и по ряду возрастных категорий в период с 2 ноября 1941 по 8 февраля 1943 гг.

Смертность населения г. Курск в период оккупации города войсками фашистской Германии и ее союзников (подсчет наш – авт.)

Смертность населения г. Курск в период оккупации войсками фашистской Германии и ее союзников по возрастным категориям (подсчет наш – авт.)

Подводя итоги, необходимо констатировать разрушение системы здравоохранения, созданной в Курской области к началу Великой Отечественной войны, с приходом захватчиков. В условиях оккупации медицинская помощь для подавляющего большинства населения была недоступна. Заболевшие могли рассчитывать только на способности собственного организма в борьбе с болезнями. Отсутствие санитарно-гигиенических мероприятий, системы оказания медицинской помощи на оккупированной территории области, истощенность населения от голода, распространение эпидемических заболеваний, высокая смертность являются результатом целеустремленной политики руководства фашистской Германии, проявлением геноцида русского народа.

Список литературы

1. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 7021. Оп. 29. Д. 2.
2. Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. Р-3487. Оп. 1. Д. 109-112.
3. ГАКО. Ф. Р-3487. Оп. 1. Д. 113.
4. Государственный архив общественно-политической истории Курской области (ГАОПИКО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 2262.
5. ГАОПИКО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 38.
6. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 43. Д. 1132.
7. Бугров Ю.А. Оккупация (Краткий историко-публицистический очерк) // История Великой Отечественной войны в документах и судьбах (по материалам Курской области). – Курск: Изд-во КГМУ, 1995.
8. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Ист. очерки, документы и материалы. Т. 2. – М.: Наука, 1973.
9. Историческая справка о деятельности санитарно-эпидемиологической службы Курской области в годы Великой Отечественной войны // Управление Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по Курской области. Официальный сайт – Электрон. дан. – Курск, 2006-2011. – Режим доступа: свободный. URL: http://46.rospotrebnadzor.ru/280.
10. Кепов А.Г. Курск в период оккупации 1941 – 1943 г. // Курские мемуары: – Научный исторический журнал: № 2. Курское областное научное краеведческое общество. – Курск, 2002.
11. Никифоров С.А. Политика оккупационных властей на территории Курской области в 1941-1943 гг. – Курск: КФ ОрЮИ МВД России, 2007.
12. Смирнов Е.И. Фронтовое милосердие. – М.: Воениздат, 1991.
13. Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2002.